же Броутман, наученный горьким опытом, что чистосердечное признание лишь усугубляет вину и добавляет срок. Ни хороший, ни плохой следователь не добились от бедняги хоть какого-нибудь результата, ибо к бранным словам и пыткам Рудик привык, отбывая десятилетний срок в далекой сибирской тюрьме.

26

Ранним утром Марк Наумович искупался в обжигающе холодном Балтийском море, присел на гладкий бело-желтый песок и закурил, наблюдая за одинокой фигурой, плывущей к берегу где-то там вдалеке. В накатывающихся темно-синих волнах с белыми барашками голова то исчезала, то появлялась вновь. И вдруг яркие лучи солнца осветили водную стихию, а человек исчез. Какое-то время Бородин с тревогой вглядывался в морскую даль, но, толком так никого и не заметив, бросился спасать тонущего неудачливого пловца. Мигом доплыл до места, где голова человека появлялась наружу в последний раз. Несколько раз нырнул в прозрачную воду и, наконец, заметил тонущую ослабленную фигуру немолодого мужчины. Схватил за волосы и потащил к пустынному берегу, чтобы там, на песке, заставить утопленника вернуться к жизни. Марк с детства помнил эти нехитрые упражнения «рот в рот», так что ему понадобилось несколько минут усердных усилий, чтобы, к счастью, из легких бедняги выплеснулся поток воды, и он начал дышать. На большеглазом лице седовласого человека появилась вымученная улыбка.

– Спаситель мой, спасибо вам, любезный…

– Да не за что, – присел рядом Марк, – как-то вы беспечно далеко заплываете для своего возраста, милейший…

– Думал, не доплыву, так и не доплыл… Разрешите представиться, Давид Зиновьевич Гольдман собственной персоной!

– А я – Марк Наумович! Как вы себя чувствуете?

– Для живого утопленника вполне сносно, – старик тяжело вздохнул и замолчал. На мгновенье прищурившиеся глаза и легкое дрожание ноздрей выдали волнение от вполне вероятной гибели немолодого пловца.

– Ради такого случая, по случаю удачного спасения, предлагаю пропустить стаканчик! – приподнялся Гольдман.

– Прямо с раннего утра? И часто это с вами?

– Никогда прежде. Но все когда-нибудь бывает впервые. Как и мое второе рождение, так что, Марк Наумович, прошу пройти в одно местечко, вам непременно понравится!

Старик разлил вино по бокалам, не дожидаясь тоста за здравие, чокнулся со случайным собутыльником и выпил залпом. Тут же налил себе второй бокал.

– Чем занимаетесь, Марк Наумович?

– Руковожу предприятием в одном белорусском городке.

– Ну раз руководите, значит, – коммунист. А я – пенсионер, презирающий уродливую тупую коммунистическую идею, которая превратила людей в мелких муравьев.

– Ну что вы такое говорите, Давид Зиновьевич!

– Да-да, я презираю идею коммунистического равенства как идею низкого равенства, которая поощряет невежество, тупость и самодовольство, тем самым создавая новую разновидность homo sapies.

– Да разве можно такие вещи говорить? Вы не боитесь, что вас посадят?

– Ну посадят, и что? В тюрьме тоже люди живут. И порой они более свободны, чем те приторные муравьи, которые снуют туда-сюда и орут о полном равенстве на страницах вашей газеты «Правда».

– И что вас подвигло на такие… запретные мысли?

– Долгая жизнь старого еврея. Вот вы, много ли вы работаете?

– Да, каюсь, много…

– И неужели вы не желали получить истинное вознаграждение за свой труд? Не в почетных грамотах и прочих званиях, а так сказать, по заслугам? Вам же в лучшем случае премию выпишут на сто рублей больше!

– Звание Героя Социалистического Труда должны вот-вот присвоить.

– И что, это по заслугам? Это звание вы внукам оставите в наследство?

– Внуки пускай сами авторитет зарабатывают… У вас что-то отняли? Откуда такая злость к Советам?

– Дело не в том, что у меня или у моей семьи отняли имения, дома, золото, недостаточно ловко спрятанное в клозете. Дело в том, что у меня отняли идею… частной собственности на землю. Чтобы мне хотелось работать и совершать грандиозные проекты не во имя мертворожденной идеи, а во имя закона собственной совести. Как работали наши деды до революции на совесть. И только совесть могла подсказать, что не так, и никакая цензура им не ставила преграды…

– А я думаю, что надо просто не лезть туда, куда не просят, и будет вам и почет, и уважение.

– И однажды придет день, когда все отнимут и раздавят, как маленького муравья…

Распрощавшись с чудным стариком, Марк Наумович долго размышлял о том, о чем вслух всегда боялся говорить. Так ли свободен он в своих мечтах? Неужто нужно стать пенсионером, чтобы начать так рьяно и смело разглагольствовать на подобные запретные темы? Неужто за подобные разговоры даже такого пенсионера могут посадить в психушку и объявить душевнобольным? Впрочем, назавтра эти грустные и ни к чему не приводящие мысли улетучились…

Великолепно отдохнув несколько дней на балтийском взморье, Марк Наумович перед отъездом заглянул попрощаться с фронтовым другом Отто Райнисом.

– Спасибо, дружище, за прекрасный прием! Теперь мои коллеги приедут за рыбой, не подведи со сроками.

– Не волнуйся, Марк, все отпущу в лучшем виде.

Водитель завел служебную 21-ю «Волгу» и поколесил по добротным эстонским дорогам, то и дело останавливаясь на пути по просьбе Наумыча, дабы запечатлеть на фото необычайно красивые дома с ухоженными приусадебными участками, сельские маленькие магазинчики и современные придорожные рестораны. И все-таки неправ был спасенный Марком старый еврей, утверждавший, что ничтожно малая полученная премия или присвоенное звание никак не отражают приложенный человеческий труд… Бородин готовился к вручению высокой награды, и сама мысль эта окрыляла и как никогда вдохновляла на дальнейшую реализацию еще более успешных проектов.

27

Утром следующего дня начальник оперативно-следственной группы Беспалов собрал коллег для выработки стратегии и тактики в дальнейшем расследовании в импровизированном кабинете районного отдела госбезопасности. Особый зоркий взгляд отличал молодого рьяного лейтенанта Кирутина, и опытный физиогномист Беспалов интуитивно почувствовал, что на этого участника группы можно возлагать большие надежды. Беспалов и не думал верить в сказки Рыжикова об экономии командировочных расходов и вынужденные накопления на ремонт зубов семейства.

– Итак, товарищи! Понятно, что канал купли-продажи золотых царских червонцев был постоянным, как постоянным был доход Рыжикова на предприятии потребительской кооперации. Однако, как это доказать, если все предыдущие проверки сводились к нулю ввиду особой заинтересованности и ревизоров, и прокуроров? Давайте решать, с чего начать работу на предприятии, чтобы не дошло до Бородина и других заинтересованных высокопоставленных лиц, – Беспалов дал затравку мозговому штурму.

– Сергей Александрович, все на поверхности, – тут же вступил Кирутин, – надо подобрать группу ревизоров, которые никогда раньше не были участниками проверок, к примеру, из Минска, и далее все проводить в секретном порядке, выехать, опечатать…

– А как, скажи на милость, все опечатать так, чтобы не было